Фиктивная любовь

Этой ночью я плохо спала, все никак не могла решить, когда же оповестить Антона, что в его биографию скоро добавится метка «Отец».

Вообще-то, уже сейчас можно отправить смску или записку вдогонку к документам о разводе. Но я боялась его реакции, еще подумает, что таким образом, попытаюсь его к себе привязать, а мне это совершенно не нужно.

Расскажу после родов, может решить, что поставила его перед фактом, надеясь на материальную «помощь».

Так получается, что рассказывать и не стоит вовсе. Но это тоже неправильно, в конце концов когда-нибудь правда выплывет наружу. Вопрос только в том, как это произойдёт и с какими последствиями.

Еще Арс со своими «страшилками» о том, что в свидетельстве о рождении по факту поставят, еще не бывшего, мужа. Не хочется лет через тринадцать объяснять разъярённому подростку, почему в его свидетельстве записан Антон Андреевич Шастун.

Да и Антон личность уже известная, велика вероятность, что донесёт третье лицо, а это самый худший исход.

С такими мыслями я уснула ближе к трем часам ночи.

С самого утра у меня было настроение заядлого ипохондрика, ничего не хотелось делать, только лежать на диване и ныть, наглаживая живот.

Время тянулось бесконечно долго. Попов мне не звонил, даже сообщение не написал. Я понятия не имела во сколько он заявится.

Странно это было. Арсений редко использует смс, обычно звонит на прямую. И вообще, уточняет время и место, добавляя еще пару ненужных вводных.

Я хотела позвонить и докопаться до своего друга, но он не брал трубку, а сообщения будто проходили мимо, оставаясь не прочитанными.

Надолго меня не хватило и примерно через час прокрастинации на диване, я сменила род деятельности и залипла в окно, которое находилось в гостиной. Оно выходило на соседский участок. Как раз в это время, хозяйка выкапывала последнюю партию картошки с огорода.

Картинка меня так сильно заворожила, что я потерялась в какой-то прострации и лишь ответила на жест приветствия от соседки. Она помахала, мило улыбнулась и дальше продолжила свою работу.

Я даже не сразу поняла, что в мою дверь стучат, минуты две просидела, слушая размеренный стук по дереву и только потом опомнилась.

— Входите. Открыто!

В дневное время двери на замок я никогда не закрывала, смысла не было, ведь постоянно приходилось выходить на улицу и обратно. Тут не город, чтобы закрываться. Соседи в любой момент могут заглянуть в гости, я только рада. Бояться некого, да и сосед, с другой стороны, оказался местным участковым, что добавляет безопасности.

Дверь чуть скрипнула, в дом зашли, закрывая за собой дверь и у входа сняли обувь.

— Ты бы хоть написал во сколько приедешь, а то ни ответа, ни привета.

Я была уверена, что за моей спиной стоит Попов.

Местные редко снимают обувь заходя в дом, когда на улице чисто. Приходиться просить или смириться, потом намывая пол.

— Документы привез?

Я так и не обернулась, продолжая наблюдать за происходящим на улице.

— Привез.

На секунду я зажмурила глаза. Не может быть такого. Показалось.

— Может хоть посмотришь на меня для приличия?

Этот голос нельзя спутать… Я сглотнула и медленно повернула голову, смотря из-за плеча.

— Привет

Он слегка улыбнулся и как обычно приподнял левую бровь. Я хмыкнула, находясь на грани истерики, а по телу пробежало стадо мурашек.

— Где Арсений?

Произнесла шёпотом себе под нос.

— У него сегодня пробы. Он не смог.

Последовал точно такой-же тихий ответ.

— Как ты узнал адрес?

Я продолжала разговаривать с Антоном спиной, почти затаив дыхание.

— Совершенно случайно. В оправдание Попова, он не раскололся даже под пытками.

Мы разговаривали так тихо, что я слышала, как на улице соседка говорит с мужем.

— Зачем ты приехал?

— Для начала, документы привез. На развод. Подпишешь?

Шастун протянул мне красную папку и мне пришлось развернуться в его сторону.

Надеялась, что свободная футболка, не выдаст меня. Хотя это был не самый лучший вариант для скрытия почти пятого месяца беременности.

Я забрала папку, открыла и просмотрела содержимое.

— Только это?

Делая вид, что внимательно изучаю документ, я пыталась избегать визуального контакта с Антоном.

— Да, мне нужна твоя подпись. Все остальное я сделаю сам. Тебе даже не нужно присутствовать при разводе.

— Проблем не будет?

— Нет. Мы легко отделаемся. Ни совместно нажитого имущества. Ни общих несовершеннолетних детей. Всего каких-то 1300 рублей за госпошлину, и мы свободные люди. Не переживай, я все сам оплачу. Ты только распишись.

Шастун постоянно талдычил про подпись, видимо поскорее хотел закончить с этим спектаклем.

На папке удобно закрепилась ручка. Я сняла ее и расписалась в документе, как следует. Закрыла папку и протянула обратно Антону.

— Вот и всё. Прощай. Провожать не буду, дверь там же.

Я произнесла все так без эмоционально, что сама испугалась.

— Что даже чай не предложишь?

На меня смотрели два пустых зеленых глаза.

— Закончился.

Не хватало мне чаи распивать с бывшими мужьями.

— Кофе?

Он издевается надо мной.

— Не пью.

Сказала бы, что нельзя и провалилась бы на месте.

— Сок?

— В магазине.

Если Шастун продолжит перечислять весь набор бакалеи, у меня скоро закончится ответы.

— Ну хоть воды нальешь?

— Только из-под крана.

Надо было про колодец или колонку что-нибудь ляпнуть.

— Я не гордый, можно из-под крана.

Он не гордый, он упертый! Еще немножко и я взорвусь.

— Холодную отключили.

Нормальное явление, в России живем.

— Горячей налей.

Наше противостояние глаза в глаза, вполне могло бы разжечь огонь в печке.

— Горячей тоже нет. У соседа трубу прорвало, весь стояк перекрыли

Антон порядком начал меня бесить.

— Я, конечно, слышал, что беременность отупляет, но не думал, что настолько. Это частный дом, тут нет стояка…

— Ну не стояк, он больше лежак. Под землёй горизонтальная труба идет от участка к участку ее и отключили.

Наверное, со стороны, это было похоже на спор двух маленьких детей, которые пытаются выяснить, кто из них круче, при этом не получив по шапке от мам.

— То есть тебя только стояк смутил в моем предложение? Еще скажи, что отец не я.

И тут я поняла, что облажалась и Шастун уже обо всем знал, переступая порог дома.

Вся происходящая сцена в миллион раз хуже, нашего спектакля длиной в пять месяцев. Смотреть друг другу в глаза и так безбожно вешать лапшу на уши. За такую плохую актерскую игру, Арс нас проклянет до седьмого колена.

— Тут такой чистый воздух, ветром, наверное, надуло.

Я пожала плечами, понимая, что у меня в данный момент «горит» и сарай, и хата.

— Хочешь сказать, не мой?

Шаст заявил так, словно не я вынашиваю ребёнка, а он.

— Нет.

Для меня точно уже готовят отдельный котел по спецзаказу.

— ДНК-тест будем делать? Если что я подожду. Когда ожидаем пополнение, январь–февраль?

Я чувствовала себя такой беспомощной, а совесть медленно выжирала во мне дыры.

— Одного не понимаю, почему ты мне ничего не сказала? Зачем весь этот цирк с выдуманной тетей? Надоело жить со мной, так бы напрямую и сказала. Мало того, что исчезла не попрощавшись, еще и беременность скрыть решила.

Шастун старался не выдавать себя, но его глаза нервно бегали по всей комнате.

— Я испугалась…

Все на что мне хватило.

— Чего?

Антон пытался поймать мой взгляд, но я уставилась в пол.

— Твоей реакции…

Наконец-то, собравшись с духом, я подняла на него глаза.

— Серьёзно. Я взрослый мужик, мне 28 лет. Я что скотина какая-то, неадекватно реагировать? Ну хотя-бы просто поговорить. Решить все мирно. Из меня может и не выйдет хороший отец, но ответственности за свои поступки никто не отменял. А ты вот так взяла и решила все за меня. Молодец!

Если бы сейчас у Антона под рукой оказалось что-нибудь, он точно кинул бы это об стену.

— Но вы с Ирой так долго были вместе… И потом она… А ты тогда сказал, что не хочешь… Я подумала, так будет правильно…

В моей голове происходил такой сумбур, что не получилось нормально сформулировать мысли.

— Стоп! Подожди, Ира тут причём, вообще?

— Она же тоже беременна…

— А это, да. Только я все равно не понимаю

Он отрицательно помотал головой.

— Дочка или сын? Наверное, уже и имя придумали?

У меня видимо сработал механизм самозащиты, и я решила сменить тему.

— Девочка вроде. Не уверен, но слышал, что, по-моему, Аня.

Шастун уставился на меня как на умалишённую.

— Красиво. И к отчеству подходит.

— Наверное. Анна Романовна, ничего так звучит.

Антон пожал плечами.

— Ага… Как Романовна?

Может послышалось, но кажется я дура несусветная.

— Как обычно. Счастливого папашу зовут Роман, получается Анна Романовна. А ты думала, что Я… И поэтому мы с ней разошлись?

Шастун закрыл лицо руками и пробубнил что-то невнятное.

— Поэтому люди и придумали такую штуку как «Разговор». То, что там Ира ушла немножко налево и теоретически наставила мне рога, вообще не сравнить с тем, что ты тут напридумывала себе.

Оправдывать себя бесполезно, но в нашем случае мы оба хороши.

— Когда я у тебя спрашивала, почему вы разошлись, ты мне ничего не сказал! Увидев Кузнецову в женской консультации с животом, что я должна была подумать?

Антон молча хлопал ресницами.

— Ты Илье сказал, что не хочешь ни семьи, ни детей. Я не собиралась тебе второго навязывать. Мы прожили с тобой месяц в фиктивном браке. На что я вообще могла рассчитывать?

— А меня спросить? Нормально, по-человечески, всё решить. Вместе.

Еще немного и у Шастуна пар из ушей пойдёт.

— Какое «вместе»? Мы друг другу чужие люди, столкнувшиеся по случайности!

Почему в этой жизни все так сложно.

— Чужие значит…

Антон резко сменил тон и теперь выглядел очень разочарованным.

— А что я не права?

Мы оба взрослые люди, а говорить друг с другом так и не научились.

— Не хочу тебя пугать, но я, черт возьми, тебя люблю!

На меня в жизни еще так сильно не орали. Сердце пару раз ударив, замерло.

— Так почему ты мне это только сейчас говоришь?

Я смотрела в его болотно-зеленые, где-то наверху.

— Зачем говорить про то, что и так понятно?

Уже спокойно он произнес в ответ.

— Кому понятно? Мне непонятно! Я не пророк, чтобы знать того, чего не знаю.

Меня разрывало на части.

— Сейчас тебе говорю. Я. Тебя. Люблю. Жить без тебя не могу. В квартире один не могу находиться. Изнутри все выворачивает. Ты думаешь, незапланированный ребенок, как-то помешает. Нет! Я не претендую на премию «Папа года». Может у меня родительских инстинктов нет, но я хочу попробовать. Вдруг получится.

Вот он стоит передо мной, в любви признается. Спрашивается, чего тебе еще нужно глупая женщина. Бросайся в объятия и не отпускай до конца жизни. Только вот четыре с половиной месяца в терзаниях самой себя, так просто не проходят.

— У тебя вдруг получится, а я уже не вдруг беременна. Я не хочу жить с мыслью, что в один прекрасный день у тебя не выйдет и все рухнет. Я такого не выдержу.

— Просто, скажи мне, ты меня любишь?

Я не могла больше смотреть в его умоляющие глаза. Сердце кровью обливалось. Но и бросаться в омут с головой, это не мой случай.

— Антон, пожалуйста, уходи!

Не знаю, это громкие пререкания, полнейший идиотизм родителей или сострадание к родному отцу, разбудили малыша. Но только я успела послать Шастуна, как сразу же получила знатный пинок по внутренним органам. А судя по последнему УЗИ, по расположению, это была именно ножка.

Удар был такой добротный, что меня от неожиданности согнуло чуть ли не пополам. Хорошо, что рядом стоял диван, я одной рукой схватилась за его спинку, а другую машинально положила на живот.

— Что такое? Тебе плохо? Где болит? Врача? Скорую? Что?

Антон буквально за секунду сократил расстояние, между нами, падая почти на колени, чтобы посмотреть мне в глаза, при этом хватаясь за мои руки.

— Нормально.

Я глубоко выдохнула и выпрямилась

— Ты уверенна? Точно все хорошо?

Он, не моргая сверлил меня болотно-зелеными по пять копеек.

— Это ты виноват во всем…

Шикнула в сторону и моментально прилетел повторный пинок.

Хотелось и смеяться, и плакать. Еще не родился, но уже решил на чьей стороне.

— Я не понимаю. Может в больницу тебя отвезти?

Эти несчастные глаза полные растерянности, всё-таки подкупили меня.

Перехватив руку Антона, которой он продолжал меня поддерживать, приложила его ладонь к животу, в место куда чаще всего пинает малыш.

— Раз проснулся, поздоровайся

Я говорила с ребенком, при этом не отводя взгляд от Шаста. В ответ — тишина.

— Ну давай. Любишь же заявлять о себе.

Это шутка какая-то. Издеваться надо мной, по всей видимости передаётся с генами. Оба Шастуна молчали.

— Маленький, будешь партизанить, твой папа сойдёт с ума, а он у нас и так уже натерпелся.

Подстава родной мамы, разве так можно. Неловкость момента на высшем уровне.

— Ты уже знаешь, мальчик, девочка?

Антон не убирал руку, словно намертво ее приклеил суперклеем, и только еле заметно поглаживал большим пальцем.

— Мальчишка. Футболистом будет, все внутренности мне перепинал.

— Эй, привет, сынок. Получается, я — твой папа.

После этих слов маленькая ножка прилетела ровно Шасту в ладонь. Он от неожиданности отдернул руку и отскочил на полшага. Я если сдерживала смех.

— Если что, уже почти месяц, как Арсений.

Я слегка улыбнулась, наблюдая за реакцией.

— В смысле?

Антон подошел ближе, непонимающе вскидывая бровь.

— Ну, Арсений Антонович.

Я пожала плечами и положила руки на живот.

— Подожди. Почему?

У Шаста на лице пронеслось миллион разных эмоций.

— Мальчик. На А. Арсений. Антонович.

Я долго думала над именем. Как-то вспомнила, что Антон рассказывал про традицию в своей семье. Единственное имя, которое мне понравилось — Арсений. Да и не могла отказать себе в удовольствие, наблюдать за реакцией Попова, когда он узнает.

— Может все-таки еще что-нибудь поменяется?

Шастун немного недоверчиво поглядывал на меня.

— Только, если неожиданно родится девочка. Но на УЗИ как-бы точно всё на месте.

— Хорошо. Арс, так Арс. Это будет забавно

Антон улыбнулся, согласно покачав головой.

— Ты только Попову пока не рассказывай. Это секрет.

В комнате повисла тишина, которую нарушила красная папка, упавшая со спинки дивана на пол.

— Знаешь, я возьму и порву этот договор!

Шаст поднял документы.

— Зачем?

— Чтобы никто не воспользовался по назначению

Антон стоял в недоумении.

— Даже если захотим, не получится

В ответ я неловко улыбнулась.

— В каком смысле?

— Посмотри. Ты просил расписаться. Я тебе и расписала. Домик и солнышко. Как можно догадаться, это не моя официальная подпись. Да и в загсе вряд ли такое примут.

Шастун открыл папку, и его улыбка поползла вверх.

У меня просто не поднялась рука подписывать договор на развод. Возможно, это было глупо, но я не ошиблась.

— А еще одна проблема у нас всё-таки есть… Общий несовершеннолетний ребенок.

Впервые за день мы с Антом искренне рассмеялись.

И кажется это вполне сойдет за Хэппи-энд.