Везунчик

Лейтенант Кристина Мейер проснулась в холодном поту от кошмара. Прошлое выскочило перед глазами со сверхсветовой скоростью и напомнило о былых ужасах в ее жизни…

Начиналось все вполне неплохо. Это должна была быть ее последняя операция и Кристина, в роте прозванная Крысой за горячий нрав и регулярные жалобы начальству на особо увлекающихся служак, ожидала скорой увольнительной и возвращения домой. Что ее ждет, она примерно догадывалась. Унылый городишко без особых развлечений, престарелые родители, скучная однообразная работа — например каким-нибудь захудалым клерком в администрации или, если повезет, в банке на посту охраны… Сама Кристина не обольщалась на счет себя. Была она высокой женщиной, с коротким ежиком каштановых волос, с мальчишеской фигурой и едва заметной грудью. Такие были во многих войсках на правах боевых подруг. Такие женщины не пользовались популярностью, солдаты и наемники предпочитали грудастых цыпочек или завезенных киборгов. А ей оставалось только стать своим в доску парнем, пить наравне с ними, вести себя так, чтобы ее уважали и в конце концов заслуженно оправдывать прозвище Крыса, осаживая особо ретивых мальчиков, забывающихся в процессе расслабления. Ей было уже тридцать лет… О семье Кристина не думала, справедливо понимая, что с ее данными ей ничего не грозит, кроме однодневных свиданий, детей тоже не планировала — смысл, когда ты можешь умереть в любой день и час в очередном болоте или в гуще ядовитых лиан, а то и просто быть застреленной из бластера неприятеля? Так что волей-неволей Кристина стала считать свой отряд семьей, заботилась о своих людях, а когда к ним год назад приписали трех киборгов — «шестерок», то и о киборгах.

Раньше они как-то обходились без киборгов, и в тот день, когда им прислали три модуля с запакованным оборудованием, Кристина отнеслась к новобранцам с понятной тревогой. На удивление, киборги были просты, как сапог, а ее парни нормально к ним относились. Порчу оружия и оборудования Кристина карала огнем, мечом и вышестоящим начальством. Потому оборудование, немудрено названное Первый, Второй и Третий, без всяких премудростей жило в отделенных им ячейках, пило свою кормосмесь и никому глаза не муляло, выручая во время военных операций и прикрывая спины ее людей. Единственное, что беспокоило Кристину на тот момент — это история Третьего, который был уже не новым, побывал во многих передрягах и в двух операциях из четырех последних вернулся сам, один, без групп и командиров. Но это все была лирика, и получив очередной приказ, группа выдвинулась в очередной поход…

Через год Третий официально сменил имя на Везунчик. Ему нереально везло. Он выживал там, где выжить не должен был, выбирался из таких перипетий, где, казалось, и более новые и совершенные модели оплошают. Он не раз выручал саму Кристину, ее ребят и Первого с Вторым, которые никак себя не проявили за время службы. Оборудование и оборудование. Возможно, удача Везунчика была в его неприметности. Серенький, весь такой незаметный, будто и нет его. Волосы пепельные, глаза серые, кожа загорела на обжигающем солнце разных миров. Лицо незапоминающееся. В городе пройдешь в метре — не запомнишь, в лесу не увидишь, в джунглях наступишь и не заметишь… А если и в грязи вываляется — считай киборг-невидимка. Идеальный разведчик, ничего не скажешь.

Кристина вспомнила, как Везунчик тащил ее на плече, когда она сломала ногу, сорвавшись с обрыва при отступлении. Как закрыл ее собой от выстрела из плазмомета, получив рану в грудь и дотошно сигналя о необходимости ликвидации оборудования. Как она отпаивала его теплой сладкой водой, как заливала кормосмесь, и эти ужасные слова постепенно сошли на нет — остались только сухие строчки: «Оборудование повреждено на 80%… 75%… 70%…». Вспомнила, как едва не подорвалась на мине и была откинута сильной рукой на камни. Ногу вывихнула, но жизнь сохранила. А Везунчик все так же безучастно стоял возле объекта угрозы и стеклянными глазами смотрел на мир, оценивая его на опасность. И вот…

Приказ выбить повстанцев на планете Меройя был довольно стандартным. Ее отряду выдали карты, пайки, план операции по захвату и уничтожению противника, гору оружия и… отряд наемников. Крыса сжала тонкие губы, едва не плюясь ядом. Эти, с позволения сказать, вояки толком ничего не умели и являлись отборными отбросами, собранными по закоулкам космоса. Да, они неплохо стреляли, владели ножами, кидали гранаты. Но… у них не было дисциплины. От слова совсем. В первый же день этот отряд напился и горланил похабные песни, рискуя привлечь к обеим группам ненужное внимание. И это в одном дневном переходе от базы, а что будет дальше?

Дальше было хуже. Для обеспечения безопасности этих, с позволения сказать, наемников пришлось дать им право управления киборгами. И пошло-поехало. Днем оборудование нещадно гонялось по джунглям, а ночью… Что творили эти гады, она знала.

Везунчик стоял возле ее палатки. Тихий, незаметный, будто еще одно замысловатое деревце совершенно случайно выросло вот именно тут под маскировочной сетью.

— На, пей, — Крыса протянула ему банку кормосмеси, подумала и добавила еще одну, из запасника. — Ночью будет плохо, чует мое сердце.

— Приказ принят, — серые глаза на доли секунды задержались на лице женщины, собирая и анализируя информацию с датчиков, но он так и не понял, как можно «сердцем чуять».

 Это был его человек, его женщина. Она защищала его, кормила и лечила, когда была в состоянии. Она никогда не била его и ни разу не кричала. Да, смысл кричать на свой бластер, потому что ты тупой и забыл зарядить его? Смысл кричать на сапог, когда он прорвался, или на ремень, когда он протерся? Вот и на киборга никогда не кричали. Отряд Крысы ему нравился всегда. Дисциплина, уважение друг к другу и к командиру, уважение к оружию и киборгам. Не сказать, что это был лучший отряд в армии Федерации, но уж точно лучший по отношению к нему, Везунчику. Прошлые хозяева не были так благосклонны — пять банок кормосмеси в сутки и еще иногда… Да иногда, когда удавалось получить дополнительные пайки, Крыса приносила шоколадку. Маленький батончик, размером десять на три сантиметра, но он был такой вкусный, такой сладкий… Его нельзя было сравнить с кормосмесью, но он был, наверное, единственным, о чем мечтал киборг. И никакой боли, побоев и того, что происходит сейчас там, на стоянке отряда наемников.

Он научился мечтать давно, еще, когда ему было чуть больше двух лет. Когда он понял, что он и оборудование номер такой-то — это одно и тоже. Что он может чувствовать тепло и холод, сытость и голод, яркий свет. Потом пришел вкус, запах… А потом пришла боль. Боль он научился чувствовать совсем недавно и она ему не нравилась. Информация от рецепторов уже не была просто информацией, она рвала нервы, выкручивала жилы, долбила в голову не хуже кувалды и сводила с ума. Он был благодарен Крысе за то, что чувствовал гораздо меньше боли, чем другие. Он видел других в разных отрядах и знал на чужом и своем опыте, как порой развлекаются солдаты вдали от баз, а то и на самих базах. И кто потом будет страдать, тоже знал.

— Садись, посиди, поговорим, — Кристина хлопнула ладонью о землю, и киборг послушно сел, не выпуская из рук банки. Если Крыса говорит, что будет плохо, значит будет плохо.

— Недобрые у меня предчувствия, знаешь ли, — женщина привыкла говорить с киборгом, не надеясь на ответ. — Поверь моему слову, не доведут нас эти наемники до добра. Даром что опытные, но нет у них того, ради чего жить. Не умеют вести себя, смотри — уже всю живность распугали. Были б тут повстанцы нас бы уже не было.

 Киборг пил и слушал. Да, человек прав, будет плохая операция. Плохой поход. Много боли…

— Эй, красотка, чего киснешь в одиночестве? Посмотри, какие парни у нас, выбери, кто по душе! — Эйван Смит, командир наемников и та еще сволочь, нарисовался возле ее палатки, помахивая бутылкой дешевого пойла из разряда смерти печени и почек.

— Пошел вон, — Крыса-Кристина сплюнула ему под ноги.

— Да ну ты что? Отказываешься? Своих не уважаешь? — сегодня Эйван нарывался не по детски. И Крысе надоело. Когда этот индюк приблизился на расстояние руки, она ловко сделала подсечку, ударила левой рукой по почкам, а правой зафиксировала его руку в жестком захвате. Везунчик меланхолично допивал кормосмесь. Его человек сам справится, это всего лишь показуха для тупых людей.

— Ыыыы, — простонал Эйван и сполз на землю.

— Пошел вон, — холодным тоном повторила Крыса, будто забивая гвозди в его гроб.

 И он ушел. Зато через пару часов когда стемнело, Первого и Второго забрали наемники. Официально для обустройства лагеря, но на самом деле для развлечений. Везунчик обменивался с ними инфопакетами и знал, что там происходит. И был рад, что он находился при Кристине. Но надо было ей напомнить как-то о них. Сейчас Кристина была занята — осматривала охранную систему и расставляла посты. Люди дежурили так же, как и киборги.

— Необходимо пополнение питательных веществ Первому и Второму, — просигналила система. Все киборги были на связи друг с другом и была возможность самому сказать что нужно.

— Первый и Второй… — Крыса хлопнула по плечу, последнего дежурного (всего их было трое по периметру их лагеря и еще двое дежурили возле лагеря наемников). — А где они?

— Оборудование под кодовым обозначением Первый и Второй находится в лагере отряда наемников по приказу командира Эйвана.

— Вот черт. Иди за мной! — Крыса круто развернулась и ломанулась как разъяренный буйвол к лагерю наемников. Солдатня развлекалась тем, что ставила на голову киборгам местные сочные фрукты, напоминающие сливы размером с небольшую дыньку, и сбивала их ножами. Поскольку наемники были довольно пьяны, то киборгам досталось. Лица были залиты кровью, у одного опух глаз.

— Отставить! — громовой голос Крысы прозвучал так, будто ударили в гонг. На ее крик повернулись даже киборги. Везунчик подобрался. Если его собратьям прикажут напасть на Крысу, будет несладко.

— Ну ты чего, подруга, ребята просто играются, — Эйван залил поражение пойлом и сейчас казался храбрее.

— Во-первых, сержант Эйван, я вам не подруга, — отчеканила Крыса. — Во-вторых, при обращении к лицу, старшему по званию, необходимо встать! В-третьих, я требую немедленно прекратить портить имущество нашего отряда, которым мы с вами поделились, иначе я отменю киборгам приказ о вашем управлении, а также охрану вашего отряда, и справляйтесь своими силами. Я понятно выражаюсь? — глаза Крысы сверкали не хуже глаз киборга, жаль, что не красным. Везунчик вышел на шаг вперед, прикрывая своего командира.

— Отряд сержанта Эйвана, отбой. Первый, Второй, за мной, — троица киборгов поплелась за хозяйкой. Такой приказ им нравился больше предыдущего. Везунчик по пути незаметно срезал ядовитую лиану, готовящуюся вцепиться в шею Крысы. Да, этого человека он будет хранить еще лучше. Жаль, что таких мало и такие быстро ломаются.

— Первый, доложить о повреждениях! — женщина достала аптечку из закромов своего рюкзака.

— Повреждения кожи лица девять процентов, незначительные повреждения кожи шеи и плеч. Срок регенерации два часа. Повреждение локтевого сустава двадцать процентов, работоспособность девяносто процентов от нормы, срок регенерации три часа.

— Давай лицо намажу, быстрее заживет.

— Система регенерации функционирует в норме, дополнительные лечебные мероприятия не требуются.

— Ишь ты, распелся, как соловей. Давай сюда лицо, — Кристина властным движением повернула голову киборга на слабый свет костра и ловкими движениями смазала раны.

— Второй, доложить о повреждениях, — пока докладывал Второй, Кристина зафиксировала локоть Первого тугим бинтом и приказала не тревожить ночью.

— И тебя намажу, не сомневайся. Везунчик принеси пока четыре банки кормосмеси, ребятам надо до завтра быть в форме. И вот… — она вытащила из кармана подтаявшую шоколадку, —…нате, поделите на три части и грызите.

— Приказ принят, — Везунчик неслышно исчез в темноте будто его и не было. Двое покоцанных киборгов тихо ели маленькие кусочки шоколада, оставив часть собрату. Ни один не подумал взять больше.

Крыса задумалась, что надо выкупить хоть Везунчика. Всяко лучше будет дома вспоминать былые деньки, зная, что он не попадет в руки этих вот… Она брезгливо поморщилась.

Утром был марш-бросок по джунглям, ловля всякой пакости. Планета славилась своими насекомыми, которые полностью заняли нишу как травоядных, так и хищников и не пускали в нее ни один другой вид. Даже в качестве ездовых животных местное население умудрилось приспособить больших, неповоротливых, но надежных жуков. И вот это все летающее, прыгающее, плавающее и жужжащее изобилие проснулось с утра. Мейер сплюнула, отдала команду подъем и собрала свой отряд. Ее люди были собраны, оружие исправно, желудки полны, а значит у них есть шанс выжить. Киборги отправились на разведку, бесшумными тенями скользя между деревьями, в кустах, ныряя в отдаленные овраги и периодически отстреливая особо ретивую живность.К обеду разведка дала результаты. По всему выходило, что повстанческие отряды двигались на запад, ближе к реке, видимо, к переправе, поскольку река была довольно быстрой и в ней попадалось немало порогов. А значит надо было догнать до переправы или во время нее. Не удалось. Пришлось снова ночевать в джунглях, расставлять посты, сигналки и усиливать паранойю киборгов словами — они рядом. Но наемникам все было нипочем…

Кристина за день устала, как собака, и не заметила отсутствия Везунчика, который обычно держался рядом с нею или с одним из ее людей. Решив, что он ушел по штатному расписанию спать, женщина без сил замоталась в спальный мешок и вырубилась до утра.

Утром же заметив отсутствие киборга. Крыса рванула в лагерь наемников. Он был там. В крови, в лохмотьях вместо комбеза, с разрезанными руками и грудиной. Импланты держали кровь, но что вытекло, того обратно не зальешь. А у них поход, у них, возможно, бой. Возможно, даже последний бой, если они так будут относиться к оборудованию, от целости и сохранности которого зависит не одна жизнь, а жизнь всего отряда. В этот раз Кристина орала так, что жуки сыпались с деревьев за шиворот солдатам. Парни из ее отряда, не дожидаясь указаний, кинулись собирать нехитрые пожитки в рюкзаки, не желая получить на орехи от такой Крысы!

Мат был отборный, наемники завороженно слушали эти тирады, киборги ускоренно регенерировали, Эйван из красного помидорного становился все белее и белее, пока не дошел цветом до чистейшего листа бумаги. Только сейчас он, наконец осознал, что да, это таки боевая операция, что да, вот здесь, возможно, за оврагом стоит лагерь повстанцев и да, от этой самой жестянки сейчас зависит — будет он жить или нет.

— Первый, Второй, Везунчик. Отменить временное право управления у лиц из отряда сержанта Эйвана, — Крыса смерила холодным взглядом сержанта, — так, будто он был лягушкой, и сейчас она начнет его препарировать.

— Приказ принят, — три голоса слились в один. Этот приказ им понравился.

— Сержант Эйван, я буду вынуждена написать на вас рапорт. Вы и ваши солдаты всячески мешаете проведению военной, заметьте, операции и едва ее не сорвали, ломая наше оборудование. Посмотрите, у него сейчас пятьдесят процентов работоспособности. То есть — он пропустит пятьдесят процентов врагов к вам, на пятьдесят процентов хуже найдет возможную растяжку или, не дай бог, на пятьдесят процентов быстрее помрет. А его пятьдесят процентов — это весь ваш отряд между прочим, сержант Эйван! Кого из ваших бойцов вы хотите принести в жертву вашим развлечениям? К кому Везунчик пропустит врага? К этому? — она ткнула пальцем в бойца. — Или к этому? А может быть, вы сами подорветесь на растяжке, а, Эйван? Подумайте, вы же не трахаете свой бластер? Не чистите зубы гранатой и не рисуете узоры плазмометом? Теперь безопасность вашего отряда — это ваши проблемы. Киборги, за мной!

Крыса злобной фурией рванула к своему отряду, три серых тени мелькали вокруг нее. Везунчик, экстренно залечивая раны, думал, что он точно будет держаться возле этой хозяйки. Такой командир нужен ему, наверное, больше, чем он ей. Да, он должен ее защитить во что бы то ни стало!

Возле палатки Крыса затормозила, велела явиться Везунчику, обработала его раны и дала всем троим кормосмеси. Первого и Второго отпустила восвояси, а Везунчика оставила возле себя. И он под присмотром и ей проще. Если он действительно сорван, то ему ничего не стоит поубивать всех наемников.

После еще более утомительного марш-броска по каменистой местности отряд едва брел. До вечера люди едва перекинулись парой слов, а когда, наконец, нашли подходящее место, то немедленно принялись устраивать лагерь и вынимать еду.

— Везунчик, ты сегодня со мной. Клайв, Джон, вы на посту! — Крыса смахнула соленые капли пота со лба и носа и отправилась разбивать палатку. Люди суетились, устраивали костер, разогревали еду, гомонили. Вечером разговоров было больше, чем за весь прошлый день.

Он сидел, сжавшись в комок, в палатке и слушал нарастающий шум дождя. Женщина принесла ему чашку с горячим чаем и кусочек шоколадки. Только ему одному… заботливо накрыла спальником и приказала пить и спать. Сама зарылась в старый допотопный плащ, весь вылинявший, но не ставший от этого менее теплым, и принялась мурлыкать себе под нос очередной шлягер из разряда два притопа, три прихлопа.

Нет, с этой хозяйкой надо задержаться подольше. И тепло, и кормит. И шоколад дает. Где только берет его в этом проклятом месте? Он скинул заползшую на рукав мокрицу и отставил в сторону пустую пластиковую кружку. Можно поспать… «Режим сна активирован» — пропела система, и мозг киборга благополучно отключился вместе с усталым телом.

В 5.40 утра по общему времени Везунчик засек движение у палатки. Это не могло быть насекомое, ведь они не теплокровны. За палаткой ходил человек, система выдавала его параметры. Да, это Эйван… Жаль, хотелось поспать подольше.

— Кто там? — Кристина взметнулась из плаща с бластером наготове.

— Сержант Эйван, — бесстрастно доложил киборг, выползая из спальника. Не хотелось, но видимо придется.

— Принесли его черти ебанные в такую собачью рань, — оскалила желтоватые зубы Крыса. Но все же вышла из палатки. За ней высунул голову и киборг, сканируя местность на предмет угрозы и просчитывая варианты действий. Кажется мифические повстанцы никогда не появятся, а вот эти два отряда вполне способны поубивать друг друга.

— Ха, лейтенант! А я то думаю, почему ты моими ребятами брезгуешь! А оно вон что! — Эйван осклабился в противной ухмылке. — Ты с киборгом спишь! Надо же, любимчик, везунчик… Неужто у него лучше член чем у человека, а?

— Не твое дело, Эйван. Иди отсюда пока цел, — Крыса стояла, загородив собой вход в палатку и сложив руки на груди.

— Ты посмотри какая гордая. И чем он лучше человека? Да хоть меня? — сержант хлопнул себя по груди, тем самым вызывая у Кристины приступ острой ненависти к людям и к этому субъекту в частности.

— Да лучше уж тем, что не пиздит под руку, портя и так поганое утро! Молчит, когда не спрашивают, и не гадит, где не надо! — настроение Крысы упало ниже нуля и стремительно поползло вниз. Червячок поганых ощущений зашевелился в груди, а развитая паранойя криком закричала, что будет полный писец, стоит только покинуть уютную лощинку и выйти к реке.

Тем временем Везунчик выбрался из палатки и расположился слева от Крысы, тем самым прикрывая ее. Когда Эйван было рыпнулся подойти ближе, он перешел в боевой режим и полностью заслонил собой Крысу от дальнейших поползновений.

— Рекомендуется не приближаться к охраняемому объекту ближе чем на полтора метра, — скучным голосом возвестил он. — В противном случае будут применены нетравматические меры защиты. В случае сопротивления оборудование не гарантирует сохранения целостности объекта Эйван.

— Тьфу, жестянка! — Эйван сплюнул под ноги и ушел к своему отряду.

— Вот скотина сраная, все утро перегадил. Пошли умоемся хоть, раз уже встали, — Кристина не смотрела на Везунчика, она знала, что тот и так пойдет за нею.

— Приказ принят. Необходимо уточнение — нужно взять приборы для умывания.

— А, да, заскочи за мылом и полотенцами.

До переправы все было хорошо. Даже слишком. Спокойная дорога, утихомирившиеся наемники, мелькающие тут и там силуэты киборгов. А вот потом резко стало плохо. Начать с того, что основную переправу кто-то грамотно затопил (и она даже знала кто, наверняка, повстанцы расстарались). Пришлось идти другим маршрутом, искать новую переправу. К сожалению, она была очень неудобной, и нужно было идти по одному. Первым шел Везунчик. И он прошел. А дальше начался ад.

Засада была грамотной. Их просто поливали огнем из бластеров и плазмометов, а двум немалым отрядам некуда было деться посередине реки с открытой местности. Везунчик залег за камнем, отстреливая неприятеля и поминая всуе словечки Крысы. Сейчас все, что он мог — это надеяться, что она не попала в первую, самую страшную волну огня. Затем, сменив позицию и увидев, что Крыса — вполне себе живая, но жутко злобная — скачет по камням и матерится, попутно стреляя в кусты и деревья, он ощутил что-то странное… Чувство было сродни удовольствию, когда ешь шоколад, но не такое. На ум пришло слово «удовлетворение», но в нем был совсем не тот смысл, который люди обычно вкладывают. Удовлетворение было душевным.

Он, сколько мог, отстрелял неприятелей, помог добраться Крысе и выжившей части ее отряда на берег и даже пытался незаметно нейтрализовать сидящих на ветках стрелков, но все было тщетно. Крыса стреляла и стреляла, заряд бластера подходил к концу, но повстанцы были, как духи джунглей, появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда. В такую засаду она давненько не попадала. Женщина кинулась менять батарею и тут краем глаза заметила Везунчика, замахнувшегося рукой, а потом ее в голову ударило что-то тяжелое, а сверху просвистел огромный ком плазмы. И наступила темнота…

Везунчик спрятался между огромными деревьями с толстыми стволами. Его людей истребили. Почти всех. И он должен сделать то, зачем и прилетел сюда. Истребить этих людей. Он перестал оглядываться на глупые приказы, ему стало все равно. Он нарушил приказ. Он смертник. Ему одна дорога — в мусоросжигатель. Он кинул камень без приказа в свою хозяйку и, возможно, убил ее, пытаясь спасти от выстрела плазмой. Так пусть он заберет с собой побольше тех, кто уничтожил маленькое тепло палатки, вкусный чай и кусочек шоколада. Тех, кто уничтожил надежду. И он пошел убивать. Люди умирали быстро, бесшумно и беспроблемно. Его руки действовали сами, он не сопротивлялся системе. Больше нет. Пусть система сама считает, как лучше уничтожать врагов. Пусть процессор кипит, высчитывая траекторию ударов, бросков ножа, остатки заряда в батарее, а он подумает. Пусть руки сворачивают шею очередному «духу леса», пусть ноги сами бегут и прыгают через препятствия. У него осталось не так много времени, и он должен прожить это время с честью. Выполнить свой главный долг. А там уже и мусоросжигатель. Пусть, все равно если Крыса узнает, что он сорван, ему не жить. И он убивал.

Наконец не осталось никого. Система заполошно вопила о повреждениях, ранах, недостатке энергии. Киборг устало брел к тому открытому участку на берегу, где были погибшие из его группы. Слово «поломались» не подходило. Они не ломались, они погибли.

 Он распорол рюкзак одного из наемников и вытащил банку консервов. Этому человеку они уже не нужны, а киборгу еще как пригодятся. Бережно съев и вылизав все до капли, Везунчик закинул банку в речку и пошел осматривать остальных. Собрал более-менее пригодные к употреблению вещи, еду, фляги с водой и нашел даже пару целых аптечек. Вколол себе антибиотик, выпил обезболивающее, перевязал рану на бедре. Мародерствовать было не впервой, он помнил, как развлекался с позапрошлой группой, заведя ее в болото и притапливая по одному. Первыми ушли те, кто мучил его самого, потом те, кто не защищал. А потом никого не осталось. Крысу было жалко, хороший человек, защищал. Надо бы глянуть, может, живая?

Киборг выбросил вторую банку консервов, отпил воды из фляги и пошел к месту падения своей обожаемой командирши. Пульс на руке не прощупывался, зато нашелся на шее. Женщина была в глубоком обмороке, наверное, он очень сильно бросил камень, да еще она упала как раз на место удара. Он принес речной воды в ее шлеме и полил раненую.

Крыса очнулась, когда на нее полилось что-то холодное и мерзкое. Вода на планете была условно пригодна для пользования, но пить не рекомендовалось. Только после обеззараживающих таблеток или фильтров. Женщина захрипела и резко поднялась на руках. В голове забил набат, небо и темные очертания Везунчика закружились в бешеной пляске. Значит, сотрясение мозга. Хреново. Но жить будет.

— Кто… нибудь… выжил? — прокаркала она сухим горлом, с трудом подавляя рвотный спазм.

— Недостаточно информации, — привычно спрятался за процессор киборг. Говорить о том, что он прикончил всех, не хотелось. Пусть думает, что два отряда перебили друг друга.

— Дай воды… Мне… Дай флягу, пожалуйста, — Крыса протянула руку. Пустыня в горле и хоровод в желудке никак не успокаивались. Боль в голове была немилосердной. И левая рука почему-то не хотела двигаться, будто ее не было.

Напившись, женщина приказала киборгу просканировать ее и ничуть не удивилась сломанной руке, сотрясению мозга и обожженному лицу. Задело самым краешком, но этого хватило чтобы теперь Крыса стала еще страшнее. Да, теперь ей уже не видать хорошей жизни. Кто возьмет на работу полную уродину? А на операцию нужна чертова уйма денег.

Но надо сначала выбраться, возможно, эти джунгли станут ее могилой. Кристина попыталась подняться, за это она поплатилась выпитой водой и всем содержимым желудка.

 Везунчик терпеливо ждал, держа в руках два набитых под завязку рюкзака. Он не мог уже действовать без приказа, и так достаточно сделал, чтобы угодить в мусоросжигатель, пусть человек сам приказывает, что ей нужно. И Кристина приказала.

 Они медленно ковыляли в направлении базы. То расстояние, которое прошли за трое с лишним суток бодрыми и здоровыми, на теперешней скорости занимало не меньше недели, и все это время нужно было выживать в диких джунглях. Есть, пить, убивать особо ретивых насекомых, желающих поживиться двумя беззащитными существами. А еще лечить голову и руку. Киборг о своих повреждениях молчал, а Кристина, едва терпящая боль, о них не думала. Рука опухла и синела, повязки и самодельные лубки спасали мало, ее аптечка оказалась безвозвратно утоплена в реке, а в аптечке покойного наемника был только спирт и пара ампул с антибиотиком. Остальное было или сломано или заранее выпотрошено киборгом, о чем она конечно же не знала. Везунчик был примерным киборгом, даже слишком, как показалось Кристине. Тащил два рюкзака, оружие, собранное на поле боя да еще и раненого человека и не сказал ни слова.

В бреду Кристина забывалась и начинала говорить о своих планах. О доме, о родителях, о вкусной еде, о том, что там нет войны, нет страшных приказов и нет таких смертей. Смерть была обычно тихой, стучала в дверь старого восьмидесяти-девяносто летнего человека во сне или за просмотром фильма, и родственники, поплакав, говорили — он свое отжил, у него (нее) была хорошая полная событий жизнь. Здесь же смерть была злой, собирала урожай молодых, красивых (или не очень) людей, которые могли бы еще пожить, родить детей, работать в свое удовольствие и гулять по вечерам в лесопарке с собакой…

— Знаешь, Везунчик, я, наверное, тебя куплю. Вот выберемся из этой передряги, тебя и меня спишут на гражданку, и я тебя куплю. Все равно мне с такой головой никуда уже нельзя. Я даже не помню, что было. А что было-то, а? Они нас порешили всех… совсем порешили… — Крыса бессвязно забормотала, в дальнейших ее словах киборг не разобрал смысла.

Как они дошли до базы, она не помнила. Бессвязные обрывки воспоминаний, люди в форме и белых халатах, ее крик, чтоб Везунчик был с нею в одной палате. Отказалась от лечения, пока киборга не положат рядом, чтобы был и все тут.

— Я заберу тебя… слышишь, заберу… — шептали ее сухие губы.

Последнее, что помнила Кристина, это добрая женщина в белом халате, пухлой рукой вводящая ей в вену шприц, а затем наступила темнота…

***

История умалчивает, что было дальше с этими героями. Смею надеяться, что Кристина выжила и выкупила Везунчика и у них все хорошо. Еще скажу, что киборгов было много и как выживали на войне те, которым не посчастливилось в этих условиях получить разум, неизвестно. Возможно, выживали так, как Дэн, издеваясь над своим отрядом. Возможно выживали так, как Везунчик, терпя издевательства и прикрывая «своего» человека. Возможно, уничтожали всех, кто стал свидетелями их действий без приказа и проявлений разума, независимо от отношения к самому киборгу. Этого мы уже не узнаем никогда, ведь мертвые не говорят, а киборги не расскажут.